1974: Gymnastics without Kuchinskaya but with Tourischeva and Korbut

In 1970, Stanislav Tokarev published an article titled “Gymnastics without Natasha?…” in the magazine Yunost. In it, he announced Natalia (Natasha) Kuchinskaya’s retirement from the sport and observed that the careers of gymnastics stars were much shorter. In addition, he praised the next generation of gymnasts, including Nina Dronova, whom he nicknamed “The Mozart of Gymnastics.”

Four years later, Tokarev wrote a follow-up article in which he opines on several burning questions: Why didn’t Nina Dronova live up to her potential? How do you become Olga Korbut? Why can’t Olga Korbut beat Ludmila Tourischeva in the all-around? What is it like for the Soviet Union to have such deep wells of talent? 

Below, you’ll find a translation of the article “Without Natasha, but with Lyuda and Olya.” It was published in the September 1974 issue of Yunost  — right before the 1974 World Championships in Varna.

Without Natasha, but with Lyuda and Olya

Subjective Notes

Four years ago, in October 1970, my article “Gymnastics without Natasha?..” was published in Yunost. I remember that one of its passages caused some outrage among the national team coaches. I wrote that the entire “generation of Kuchinskaya” was destined for a short sports career: “Natasha is just the first one to leave. Larisa Latynina has participated in three Olympiads. I am not sure that Larisa Petrik and Olga Karaseva, who are 21 years old, Zinaida Voronina, who has not yet turned 23, will perform in 1972 in Munich, and I am sure that in 1976 all of them will not go to Montreal.” It pains me to say, but I turned out to be right – Petrik left gymnastics in 1971, Voronina and Karaseva left in 1972 after not making the Olympic team.

Now from the main members of the national team of 1970, there is only Ludmila Tourischeva. She is 22, and she will be 24 in the year of the Montreal Olympics. I think she will perform in Montreal. Moreover, I think she will win but that deserves a separate discussion altogether.

I am looking at an amateur photo taken on the Leselidze beach back in 1970, during the preparations for the world championship. An acrobatic pyramid crowned by Olya Korbut standing on Latynina’s shoulders. Here are those who have already left the platform, and those who are living out their last months on it. I think Lyuba Burda, then the leader, will soon leave too. Lyuba became calm – her family name is Andrianova now. Calm to the point of indifference to her former sports passions…

Tamara Lazakovich, who used to be the first one to go – number six. Tired of injuries, tired of surgeries…

These three then claimed the only backup place on the team: Tatiana Schegolkova, Elvira Saadi, and Rusudan Sikharulidze. Their small tournament was an incredibly sharp and bright spectacle. The prize was the seventh spot on the team. Sikharulidze won. We will probably soon bid farewell to this most beautiful gymnast of the world too…

Elya Saadi too is probably in her last year of performing. She is the most artistic — her arms are expressive, like Tamara Khanum’s…

[Khanum was an Uzbek dancer, singer, and choreographer.]

Tania Schegolkova realized a long time ago that she could not get to the top.

Is it their fault that we have a great number of gymnasts with new names coming up every year?

Is it their fault that they are already in their twenties?

* * *

Maybe in four years, I have not become smarter, I have certainly become more rational. I am no longer at war with the rejuvenation windmill. Not just because it is useless. I realized that today’s gymnastics, with its regimen and workload, requires the whole person. Their world must concentrate on the sports hall and they must possess a desperate, selfless enthusiasm. However, when one grows up and one’s world expands, a reassessment of values takes place. People don’t feel like sacrificing their entire soul to gymnastics. So they try to share themselves between gymnastics and other things. The thing is gymnastics does not forgive such sharing.

It is as simple as that.

“Can Korbut finally win against Tourischeva?”, they ask.

My answer is: “No, she can’t.”

On one apparatus – sure she can. On two. On three. But not in the big all-around with twelve apparatus (three times four), where the main title of the all-around champion is at stake.

Latynina once put it well into words: “Korbut will surprise, but Tourischeva will win.”

You have to be Tourischeva — steel in work, deaf to the temptations of the world, unquestioningly submissive to her own will as well as her coach’s. Tourischeva is a stayer, she possesses an ideally patient and stubborn all-around character.

And Olya Korbut is a person-explosion, a person of moods. Imagine a sprinter running ten thousand meters — this is Korbut in the all-around.

Like Kuchinskaya, Korbut, once just woke up famous. And her fame began to grow: “Korbut clubs” in England and America, hairstyles “à la Korbut” (with bows in braids), shirts with portraits of Korbut on the chest, posters with Korbut’s face, which decorate entire cities and countries, roaring crowds of overseas fans and admirers…

Her coach Renald Knysh told me: “As I watched, I found it strange and even funny: the police pushed them away, but they all try to break through just to touch her with a finger – this simple girl… It’s America, you see… Everything is artificial there. From eyelashes to food — everything. Whereas Olya is so natural, her behavior, her emotions… Almost everything is spontaneous… Her performances are all natural too… “

Her natural behavior and emotions… We saw them not from the stands, not from somewhere far away. We saw them very close. Korbut’s glory, just like Kuchinskaya’s, is a fruit of television.

In 1966, during the broadcast from Dortmund, from the World Championships, the screen showed us Natasha’s confusion, jubilation, when she forgot herself during the victory lap and jumped forward alone, then was embarrassed to tears… Smart, young Voronin then said: “She is a great actress”…

* * *

In 1972, during a broadcast from the Munich Olympics, the screen showed us Olya Korbut’s grief and her desperate tears, when the judges gave her a low score for her incredible tricks on uneven bars… Millions of viewers fell in love with Olya immediately and resented the judges…

[Reminder: Korbut’s bars routine during the all-around competition also had several major errors.]

Do you remember how Sasha Zaitsev, who at the European Championship performed in a pair with Rodnina, saw nothing but sixes on the scoreboard? Do you remember his eyebrows rising, his mouth parting, him grabbing his head?…

Now, as soon as in some article, digest or interview the author underlines the leading role of Rodnina in this duet, as dozens of letters pour in: “What about Zaitsev? Zaitsev is not worse! Do not offend Sasha Zaitsev!..”

Once performed, especially abroad, Lyudmila Pakhomova usually looks directly into the camera and several times with lips whispers, “Mama.” This made her even closer and dearer to us – Lyudmila Pakhomova, the brilliant, proud, and, frankly speaking, far away from us, the prima ballerina of international sports.

This year, when the national gymnastics championship was broadcast from Rostov-on-Don, the television director did Korbut a bad favor. He showed on the screen a large image in three-quarters of Olya on the beam. She was in the middle of a new element – a handstand with a steep arch, something one would rather see in the circus performed by “a snake woman.” We saw a terrible tension, a horrible expression of a martyr on the childish face of Korbut…

* * *

Or maybe not? Maybe the director did the right thing?

Hundreds of girls ask: “How to become like Korbut?”

The answer is simple, but the recipe is not. And it doesn’t suit everyone.

Korbut’s glory is somewhat fantastic. It has something from the fairy tale about Cinderella, who became a princess by magic. Even if Cinderella was a good girl, her aunt was a fairy, so she did have some luck. From the outside, it might seem that Korbut was lucky too. She is just a simple girl like any other. This is precisely what people find attractive — ordinary looks and unusual fate.

She doesn’t have Tourischeva’s severe and sublime detachment.

She is just a… sparrow.

“Sparrow style,” Knysh calls it.

* * *

Still, what does it take to become like Korbut?

First, you have to be born Korbut. At the age of 18-19, you need to be one and a half meters high and weigh 38 kilograms – not a gram more, not a single gram of fat, nothing but solid muscle.

In this tiny body, you need a brave heart, you need to possess an enthusiasm, a love of adventure, because, for Korbut, a trick is an adventure…

You need anger. You need recklessness.

You need fun. You need to hate boredom and monotony. As you may understand, it is her weak point — Korbut hates painstaking training work, which puts her behind Tourischeva, but we are talking about how to be like Korbut, aren’t we? You need to love the stage, you have to feel a constant desire to please the public.

In this aspect, Korbut turned out stronger than Kuchinskaya. Fame appeared to be unbearable for Natasha and for her nerves. Fame burned Natasha out, but did nothing more than warm Korbut…

You also need Renald Knysh.

[Note: Korbut has accused Knysh of sexual assault. Knysh denied the accusations. He died in 2019.]

* * *

The conversation was not very clear. Like Knysh himself. Renald Ivanovich sat down on the grass, plucked and bit a blade of grass, and, following the horizon line with his self-absorbed gaze, said:

“You often portray me like an ascetic, a fanatic… Some kind of crazy… What if I don’t like gymnastics at all? Maybe my life is completely different and gymnastics is just… Freedom and material well-being..? You didn’t think about me this way, did you? I might leave gymnastics someday. If what I plan comes to life.”

I heard by chance that he was inventing some incredible technology…

“Also, I am lazy, Knysh said. Doing the same thing every day bores me. When there is very little time left before the competition, I go to bed and think… I like to think in bed… So I think: “What can we surprise them with? This thing is too difficult and requires too much work… This will not work either… This… This might work.”

“You said it yourself — “crazy”: you need to have brains arranged in a particular way in order to come up with something that no one else can.”

“Even a fool is capable of inventing. It’s easy. What is hard is finding the grain. The main thing in the element. The basis of how to do it… All my life I was sure, whatever I take on, I can become the best. I wanted to raise a national champion. And so I did – Volchetskaya. Now what? National champion? It’s nothing!

So, I decided to create a “superstar”… Korbut? No, she is not a “superstar”… Fame, glory…

You probably think that every time a traffic police officer sees Knysh driving through Grodno, he freezes in respect? On the contrary, they think, “Look, it’s Knysh. It’s our chance to take him so he stops thinking he is special.”… It works like this in real life too. The absolute normality of Ludmila Tourischeva, soldered with temperamental conviction, fanaticism, and frank pride in this fanaticism — in a word, with everything that is characteristic of her coach Vladislav Rastorotsky, gave us in the end a reliable superhard alloy.

The ringing nervousness of Korbut combined with the unique, strong, and strange talent of Renald Knysh and his ideas, which cannot be called “not crazy enough,” their common hatred of everyday routine — all this gave a dazzling and fragile fusion.

Every time Korbut performs, she does it with all her might. On the verge. Besides, every time she craves a victory against Tourischeva. She burns herself at the stake of ambition. The audience gasps at her tricks. Still, it is Tourischeva who wins.

* * *

That old article in Yunost ended with some thoughts about 12-year-old Nina Dronova: “Without exaggeration, I must say that this girl is a unique phenomenon in the world of gymnastics. The Mozart of gymnastics, if you like… How to protect her from physical and mental trauma, allow her talent an opportunity to get stronger in the right moment, let it bloom at the time of blossoming and not fade before?..”

We didn’t make it. Nina performs, and her performance is not bad, sometimes she even shines in minor international tournaments, such as the spring London tournament, where everyone suddenly recalled that she was supposed to be the gymnastics Mozart… Still, we know: the flower that we were waiting for did not bloom. Probably it will, but the years go by.

What are the reasons?… There are objective reasons — trauma, and this trauma causes such a pain, that it stays no matter what she does. It needs to be overcome and endured but Nina does not know how to do either. Then overweight. Nina does not know how to fight it and stay disciplined. Finally, just laziness. A graceful, spoiled laziness, which whispers, “This is the way I am, what can I do?”

I am too harsh with the girl, but who is the main culprit? Who spoiled her? Us, with our premature admiration.

On the one hand, so what? Like I said, we have a great many young gymnasts, and every year some new names resurge.

No Mozart among them though.

Or is there?.. I don’t dare to guess any longer, I don’t want to jinx it or run too much ahead.

In women’s gymnastics, we have an incredible number of talents. Our talent source seems inexhaustible. Should we still be reckless in dealing with this source?

What do I mean? The fact that sometimes we get enchanted too quickly and get disappointed sometimes too early. An inexhaustible reserve is somewhat dangerous since the temptation of a quick replacement is strong.

Tourischeva did not become Tourischeva in a day. We all remember how many times she fell just a step away from victory, how many elements she failed before her performance became one hundred percent reliable like it is today.

In today’s carefree flourishing still hides some kind of unconscious anxiety.

What if in the joyful flickering of names and faces, we overlooked another Korbut, another Tourischeva… Or even Kuchinskaya…

Natasha is truly one of a kind after all.

Yunost, September, No. 9, 1974

Без Наташи, но с Людой и Олей
Станислав Токарев

Субъективные заметки

Четыре года назад, в октябре 1970 года, в «Юности» была опубликована моя статья «Гимнастика без Наташи?..» Помню, один ее абзац вызвал недовольство тренеров сборной. Я писал о том, что всему «поколению Кучинской» уготован короткий спортивный век: «Наташа просто первая из уходящих. Лариса Латынина участвовала в трех олимпиадах. Я не уверен, что Лариса Петрик и Ольга Карасева, которым сегодня 21 год, Зинаида Воронина, которой еще не исполнилось 23, выступят в 1972 году в Мюнхене, и уверен, что в 1976 году в Монреале все они не выступят». Очень жаль, но я оказался прав — Петрик покинула помост в 1971-м, Воронина и Карасева — в 1972-м, не попав в олимпийскую сборную.

Сейчас от основного состава сборной 1970 года осталась одна Людмила Турищева, ей 22, в год Монреаля будет 24, и, я думаю, в Монреале она выступит. Даже, думаю, победит. Но о ней разговор особый.

Смотрю на любительский снимок, сделанный на пляже Леселидзе тогда, в семидесятом, во время подготовки к первенству мира. Шуточная акробатическая пирамида, которую венчает Оля Корбут, стоящая на плечах Латыниной. Здесь и те, кого уже нет на помосте, и те, кто сейчас «доживает» на нем последние месяцы. Думаю, скоро уйдет Люба Бурда, тогдашний лидер. Спокойная стала Люба — теперь она Андрианова,— спокойная до равнодушия к былым сбоим спортивным страстям…

И Тамара Лазакович, тогдашняя «забойщица» — шестой номер. Устала от травм, от операций…

А вот эти трое претендовали тогда на единственное место запасной: Татьяна Щеголькова, Эльвира Саади и Русудан Сихарулидзе. Их микротурнир, призом которого было это седьмое место в сборной, оказался тогда невероятно острым и ярким зрелищем. Победила Сихарулидзе. И с ней, с самой красивой из гимнасток мира, мы, наверное, скоро попрощаемся…

И Эля Саади, наверное, выступает последний год — самая артистичная: руки у нее выразительны, как у Тамары Ханум…

А Таня Щеголькова давно поняла, что наверх ей уже не пробиться.

Но разве они виноваты, что у нас великое множество гимнасток, и каждый год возникают новые имена?

Разве они виноваты, что им уже за двадцать?

* * *

Может, за четыре года я не стал умнее, но рациональнее — наверняка. Я больше не воюю с ветряной мельницей омоложения. И не только потому, что это бесполезно. Я понял, что сегодняшняя гимнастика с ее режимом и нагрузками требует человека всего целиком — чтобы свет клином сошелся на двери тренировочного зала и чтобы был при этом отчаянный, беззаветный энтузиазм. Но когда ты взрослеешь, твой мир расширяется, происходит некоторая переоценка ценностей, тебе жаль и не хочется отдавать всю душу гимнастике, ты пробуешь делить себя между нею и чем-то другим, а она, гимнастика, дележки не прощает.

Только и всего.

Меня спрашивают: «Может ли Корбут выиграть, наконец, у Турищевой?» «Нет,— отвечаю,— не может».

На одном снаряде — пожалуйста. На двух. На трех. Но не в большом многоборье, где снарядов фактически двенадцать (три раза по четыре), где разыгрывается главный титул — абсолютной чемпионки.

Латынина однажды четко сформулировала: «Корбут удивит, а Турищева победит».

Надо быть Турищевой — стальной в работе, забронированной от житейских соблазнов, беспрекословно покорной собственной и тренерской воле. Она стайер, Турищева, у нее идеально терпеливый и упорный характер многоборца.

А Оля Корбут — человек-взрыв, человек-настроение. Представьте себе спринтера, бегущего десять тысяч метров,— такова ее ситуация в многоборье.

Корбут, как Кучинская, однажды проснулась знаменитой. И пошла расти ее слава — английские и американские «клубы Корбут», прически «а-ля Корбут» (с бантами в косицах), рубашки с портретами Корбут на груди, плакаты с лицом Корбут, которыми оклеены целые города и страны, ревущие и беснующиеся толпы заокеанских поклонниц и поклонников…

Ее тренер Ренальд Кныш мне говорил: «Я смотрел, и мне это странно было, даже смешно: их полиция отгоняет, а они рвутся, им лишь бы пальцем к ней прикоснуться — к такой девчонке… Но тут вот в чем дело: Америка, понимаете? Все искусственное. Ресницы, пища — все. А она естественна — в поведении, в эмоциях… Ничего почти не заучено… И соревнования — это тоже ведь все естественное…»

Естественность поведения, естественность эмоций… Это мы разглядели не с трибуны, не дальним планом. Крупным. Слава Корбут, как слава Кучинской,— дитя телевидения.
В 1966 году во время трансляции из Дортмунда, с чемпионата мира, экран показал нам растерянность, ликование Наташи, когда она во время круга почета по залу забылась и одна вприпрыжку умчалась вперед, потом смутилась до слез… Умный юноша Воронин сказал тогда: «Большая она актриса…»

* * * 

В 1972 году во время трансляции из Мюнхена, с Олимпиады, экран показал нам горе Оли Корбут, отчаянные се рыдания, когда за ее невероятные трюки на брусьях судьи дали невысокую оценку… И миллионы телезрителей тотчас влюбились в Олю и вознегодовали на судей…

А помните, как Саша Зайцев, впервые выступавший в паре с Родниной на первенстве Европы, увидел сплошные шестерки на табло, и брови его полезли вверх, рот разъехался, и за голову он схватился…

Теперь, стоит в какой-нибудь статье, в очерке или интервью справедливо подчеркнуть ведущую роль Родниной в этом дуэте, как сыплются горы писем: «А Зайцев? Разве Зайцев хуже? Не обижайте Сашу Зайцева!..»

Людмила Пахомова после катания (особенно за рубежом) обычно смотрит прямо в камеру и несколько раз, одними губами, произносит слово «мама». И она нам от этого ближе и дороже — блестящая, гордая и, честно говоря, далековатая от нас Людмила Пахомова, прима-балерина мирового спорта.

В этом году, когда транслировался из Ростова-на-Дону чемпионат страны по гимнастике, телережиссер оказал Оле Корбут дурную услугу. Он послал на экран изображение с той камеры, которая взяла Олю на бревне крупно и в три четверти. Она исполняла новый элемент — стойку с крутым прогибом, нечто уже совсем из циркового репертуара («женщина-змея», что ли). И мы увидели страшное напряжение, муку-мученическую на детском лице Корбут…

* * *

А может, нет? Может, правильно поступил режиссер?

Сотни девчонок спрашивают: «Как стать такой, как Корбут?»

Ответ прост, рецепт не прост. И не для всех заманчив. А в славе Корбут есть нечто фантастическое. Чтото от сказки о Золушке, которая стала принцессой по мановению волшебной палочки. Золушка, конечно, была девочкой прилежной, но, кроме всего прочего, имела фею в качестве тети, так что ей немножко и повезло. Со стороны кажется, что Корбут тоже повезло. Девчонка девчонкой, такая же, как все. Тем и манит — обыкновенной внешностью и необыкновенностью судьбы.

Нет же в ней суровой и возвышенной отрешенности Турищевой.

Так себе, воробышек.

«Стиль «воробей»,— называет это Кныш.

* * *

Но все-таки, что надо, чтобы стать такой, как Корбут?

Для начала надо ею родиться. Надо, чтобы в 18— 19 лет вы имели полтора метра роста и 38 килограммов веса — ни грамма больше, ни жиринки, сплошной мускул, свирепый режим.

Надо, чтобы в этом крохотном теле билось отважное сердце, чтобы был азарт, любовь к приключениям: трюк для нее — приключение…

Нужна злость. Нужна бесшабашность.

Нужно веселье. Ненависть к скуке, к однотонности (это, как вы понимаете, уже недостаток — Корбут плохо выносит кропотливый тренировочный труд, этим она тоже уступает Турищевой, но мы ведь говорим о том, как быть такой, как Корбут). Нужна любовь к сцене, нужно постоянное желание нравиться публике.

Здесь Корбут сильнее Кучинской — слава оказалась непосильной для Наташи, для ее нервов, слава Наташу сожгла, а Корбут она только греет…

И нужен еще Ренальд Кныш.

* * *

Разговор был не очень понятным и внятным. Как сам Кныш. Ренальд Иванович присел на траву, сорвал и закусил травинку и, водя вдоль горизонта своим самоуглубленным взглядом, сказал:

— Что это вы такое про меня пишете, будто я подвижник, фанатик… Чокнутый какой-то… А вдруг я вообще и не люблю гимнастику? Может, я совсем другим живу, а гимнастика для меня — так… Свобода и материальное благополучие… Такого вы про меня не думали? Я вообще, может, когда-нибудь уйду из гимнастики. Если получится, что я задумал…
Я слышал краем уха, что он изобретает нечто невероятное — из области техники…

— И еще я ленивый,— говорил Кныш.— Мне скучно каждый день делать одно и то же. Вот когда остается до соревнований совсем немного, я ложусь в постель и думаю… Я люблю думать в постели… Я думаю: «Чем бы удивить? Это больно сложно, трудоемко… И это не пойдет… И это… Вот это пойдет».

— Я вас поймал па слове, вы и есть «чокнутый»: надо же иметь по-особому устроенные мозги, чтобы придумать то, чего никто другой не может.

— Придумать и дурак способен. Придумать легко. Трудно найти зерно. Главное в элементе. Основу, чтобы знать, как его выполнить… Я всю жизнь был уверен: за что ни возьмусь, стану лучшим. Я хотел вырастить чемпионку страны. Вырастил — Волчецкую. Ну и что? Чемпионка страны? Чепуха!

Я решил создать «сверхзвезду»… Корбут? Нет, она не «сверхзвезда»… Слава, слава… 

Думаете, так: едет Кныш по Гродно на машине, и все ГАИ под козырек берет? Наоборот: «Ага, вон Кныш едет, сейчас мы его прихватим, пусть не думает, что он какой-то такой особенный — Кныш»… Так оно и в жизни. Абсолютная нормальность Людмилы Турищевой, спаянная с абсолютной нормальностью, с темпераментной убежденностью, с фанатизмом и откровенной гордостью этим фанатизмом,— словом, со всем, что свойственно ее тренеру Владиславу Растороцкому, дали нам в итоге надежный сверхтвердый сплав.

Звенящая нервность Корбут и приплюсованный к ней сильный и странный, ни на кого не похожий талант Рональда Кныша, его идеи, о которых не скажешь, что они «недостаточно сумасшедшие», и еще их общая ненависть к повседневной рутине — все это дало сплав, ослепительный и хрупкий.

Выступление Корбут — это каждый раз изо всех сил. На пределе сил. Тем более что каждый раз она жаждет выиграть у Турищевой. Она сжигает себя на костре честолюбия. Зал ахает от ее трюков. А побеждает все-таки Турищева.

* * *

Та давняя статья в «Юности» кончалась разговором о 12-летней Нине Дроновой: «Без доли преувеличения я должен сказать, что девочка эта — уникальное явление в мировой гимнастике. Моцарт гимнастики, если хотите… Как уберечь ее от телесных и душевных травм, дать ее таланту окрепнуть вовремя, расцвести в пору цветения и не отцвести до поры?..»

Не получилось. Нина выступает, и неплохо, и даже блещет порой во второстепенных международных турнирах, вроде весеннего лондонского, где вдруг вспомнили о ней, что она Моцарт… Но мы знаем: цветок, которого ждали, так и не расцвел. Может, еще не все потеряно, но годы идут.

Причины… Есть объективные — травма, причем такая, после которой боль, что ни делай, остается, и надо ее пересиливать, надо терпеть, чего Нина не умеет. Лишний вес, а бороться с ним, держать себя «в струне» Нина не умеет тоже. Наконец, просто лень — грациозная, набалованная лень: «Я такая, что мне с собой поделать?»

Обрушился я на девочку, а кто виноват, кто избаловал-то се? Мы же сами преждевременными восторгами.

С одной стороны — что особенного? Я же сказал — у нас великое множество гимнасток мал-мала меньше, и каждый год возникают новые имена.

Но Моцарта среди них нет.

Или есть?.. Я уж теперь боюсь загадывать, чтобы не сглазить, не опередить событий.
Мы в женской гимнастике невероятно богаты дарованиями. Наше богатство кажется неисчерпаемым. Но позволительно ли быть транжирами?

Что я имею в виду? Да то, что и очаровываемся мы порою рано и разочаровываемся тоже иногда рановато. Неисчерпаемый резерв отчасти опасен, поскольку силен соблазн сиюминутной замены.

Турищева не сразу стала Турищевой. Легко припомнить, сколько раз она падала за шаг до победы, сколько срывала элементов, прежде чем ее программа обрела нынешнюю стопроцентную надежность.

И вот сегодняшнее безоблачное благополучие таит все-таки в себе какую-то неосознанную тревогу.

Вдруг в радостном мелькании имен и лиц мы упустили, проглядели еще одну Корбут, еще одну Турищеву… А то и Кучинскую…

Ведь Наташа действительно неповторима.

More on 1974